Неточные совпадения
Отделился и пошел навстречу Самгину жандарм, блестели его очки; в одной руке он держал какие-то бумаги, пальцы другой дергали на груди шнур револьвера, а сбоку жандарма и на шаг впереди его шагал Судаков, натягивая обеими руками картуз на лохматую
голову; луна хорошо освещала его сухое, дерзкое лицо и медную пряжку ремня на животе; Самгин слышал его угрюмые слова...
— А я люблю ее… — добавил Леонтий тихо. — Посмотри, посмотри, — говорил он, указывая на стоявшую на крыльце жену, которая пристально глядела на улицу и стояла к ним боком, — профиль, профиль: видишь, как сзади
отделился этот локон, видишь этот немигающий взгляд? Смотри, смотри: линия затылка, очерк лба, падающая на шею коса! Что, не римская
голова?
Возвращение на фрегат было самое приятное время в прогулке: было совершенно прохладно; ночь тиха; кругом, на чистом горизонте, резко
отделялись черные силуэты пиков и лесов и ярко блистала зарница — вечное украшение небес в здешних местах. Прямо на
голову текли лучи звезд, как серебряные нити. Но вода была лучше всего: весла с каждым ударом черпали чистейшее серебро, которое каскадом сыпалось и разбегалось искрами далеко вокруг шлюпки.
Дух занялся у Катерины, и ей чудилось, что волоса стали
отделяться на
голове ее.
Между тем веки спящего совсем приподнялись, в неподвижных зрачках заискрились лучи, и
голова заметно
отделилась от подушки навстречу свету.
Лиза с испугом вытянула
голову и пошатнулась назад: она узнала его. Он назвал ее в третий раз и протянул к ней руки. Она
отделилась от двери и вступила в сад.
Эти слова, страстные и повелительные, действовали на Гладышева как гипноз. Он повиновался ей и лег на спину, положив руки под
голову. Она приподнялась немного, облокотилась и, положив
голову на согнутую руку, молча, в слабом полусвете, разглядывала его тело, такое белое, крепкое, мускулистое, с высокой и широкой грудной клеткой, с стройными ребрами, с узким тазом и с мощными выпуклыми ляжками. Темный загар лица и верхней половины шеи резкой чертой
отделялся от белизны плеч и груди.
Сначала смешанною толпою новых предметов, образов и понятий роились у меня в
голове: Дема, ночевка в Чувашах, родники, мельница, дряхлый старичок-засыпка и ржаное поле со жницами и жнецами, потом каждый предмет
отделился и уяснился, явились темные, не понимаемые мной места или пятна в этих картинах; я обратился к отцу и матери, прося объяснить и растолковать их мне.
Она подняла глаза и не договорила. Перекусихин 1-й
отделился от закусывающих и, меланхолически склонив набок
голову, обстреливал ее взорами.
Но вот наконец от хутора
отделился верховой. Сильно накренившись набок и помахивая выше
головы нагайкой, точно джигитуя и желая удивить всех своей смелой ездой, он с быстротою птицы полетел к обозу.
Их одежды были изображения их душ: черные, изорванные. Лучи заката останавливались на
головах, плечах и согнутых костистых коленах; углубления в лицах казались чернее обыкновенного; у каждого на челе было написано вечными буквами нищета! — хотя бы малейший знак, малейший остаток гордости
отделился в глазах или в улыбке!
Старик приподнял свою разношенную шляпу и побрел по маленькой дорожке, которая
отделилась вправо: шлепая по лужам, губернатор несколько раз передвинул шляпу на
голове и проговорил не выходившую из его
головы фразу: «Нет, Матвеевна, не ладно!..»
Раздался сигнал паровой машины, послышался грохот цепей. Странный голубой предмет
отделился от палубы парома, потом плавно, слегка закручиваясь по вертикальной оси, проплыл в воздухе и медленно, страшно медленно, стал опускаться за борт. Вот он коснулся поверхности воды, погрузился по колена, до пояса, по плечи… Вот скрылась
голова, наконец ничего не видно, кроме медленно ползущего вниз стального каната. Балаклавские рыбаки переглядываются и молча, с серьезным видом покачивают
головами…
Голова его
отделялась на светлевшем фоне ночи.
Итальянец одет был театрально; он был в черном с ног до
головы; кружевной воротник его рубашки был откинут,
голая шея своею странной белизною ярко
отделялась от густой и черной бороды, волоса опущенными клоками осеняли ему лоб и брови.
Он остановился и повернул
голову: к нему через дорогу, от глухого забора, расползаясь ногами в грязи, торопливо подходили два человека, один в высоких сапогах, другой в ботинках, без калош, но с подвернутыми брюками. Вероятно, ему было холодно от промоченных ног: лицо у него было зелено-бледное, и белокурые волосы точно
отделялись от кожи. В левой руке он держал свернутый четырехугольник бумаги, а правую глубоко запустил в карман.
От отроков вновь
отделился один,
Равняет коня с господином:
«За этим туманищем, князь-господин,
Не видно твоей
головы нам...
Внезапный шорох заставляет меня поднять
голову и обернуться назад… И — о ужас! — фигура императора
отделилась от полотна и выступила из рамы. Опираясь на скипетр, он сделал шаг вперед… Вот он занес ногу и поставил ее на красную ступень пьедестала… Да-да, правую ногу в узком ботфорте…
И вот в одно из таких мгновений она ясно почувствовала, что
отделяется от земли. Чьи-то сильные руки поднимают ее с сена… Ее отяжелевшая
голова опускается на чье-то плечо… Сквозь полусознание мелькают лица спящих австрийцев перед глазами… Бледный свет фонаря слабо мигает, борясь с серым рассветом раннего утра… Вдруг, свежая, холодная струя воздуха врывается ей в легкие, приятно холодит
голову, будит сознание, бодрит тело, и Милица приподнимает с трудом веки, сделав невероятное усилие над собой.
Наконец, она собрала последние усилия, рванулась еще раз и… — о ужас! — кожа вместе с волосами и белыми рожками
отделилась с ее
головы и осталась в моих руках наподобие скальпа.
В той же позе, прилегая плечом к стене, опустив
голову, слушает его женщина и при последних словах — неслышно
отделившись от стены — выходит медленными и точно слепыми шагами. Ментиков оглядывается один. Вздыхает, аккуратно вытирает глаза в квадрат сложенным платком и, вынув маленькое зеркальце, поправляет прическу. Вздыхает. По ступенькам из сада быстро взбегает Лиза, кричит.
От всей фигуры этой почти сорокалетней женщины — ей пошел уже тридцать восьмой —
отделялся неуловимый запах необычайной чистоплотности, редкий даже у наших светских женщин, и что-то нетронутое, целомудренное и действительно скромное проявляли ее жесты, обороты
головы, движение пишущей руки и поза, в какой она сидела.
Не доходя еще до двери его, они обнажили
головы, а войдя в нее Фома
отделился от них, пошел вперед и обратился с просьбой к привратнику, чтобы он сказал келейнику, что бояре и посадники и все сановитые и именитые люди новгородские просят его доложить владыке, не дозволит ли он предстать им перед лицо свое и молить его скорбно и слезно об отпущении многочисленных грехов их перед ним.
Не доходя еще до двери его, они обнажили
головы, а войдя в нее, Фома
отделился от них, пошел вперед и обратился с просьбой к привратнику, чтобы он сказал келейнику, что бояре и посадники и все сановитые люди новгородские просят его доложить владыке, не дозволит ли он предстать им пред лицо свое и молить его скорбно и слезно об отпущении многочисленных грехов их перед ним.
«Пускать? не пускать?» говорил сам себе Николай в то время как волк подвигался к нему,
отделяясь от леса. Вдруг вся физиономия волка изменилась; он вздрогнул, увидав еще вероятно никогда не виданные им человеческие глаза, устремленные на него, и слегка поворотив к охотнику
голову, остановился — назад или вперед? «Э! всё равно, вперед!..» видно, — как будто сказал он сам себе, и пустился вперед, уже не оглядываясь, мягким, редким, вольным, но решительным скоком.
Потом скрипки заиграли очень тонко и весело, одна из девиц с
голыми толстыми ногами и худыми руками,
отделившись от других, отошла за кулисы, поправила корсаж, вышла на середину и стала прыгать и скоро бить одною ногой о другую.
«Слава Богу, что этого нет больше», подумал Пьер, опять закрываясь с
головой. «О, как ужасен страх и как позорно я отдался ему! А они… они всё время до конца были тверды, спокойны»… подумал он. Они в понятии Пьера были солдаты, те, которые были на батарее, и те, которые кормили его, и те, которые молились на икону. Они — эти странные, неведомые ему доселе люди, они ясно и резко
отделялись в его мысли от всех других людей.